Сломанная скрижаль [СИ] - Кристиан Бэд

на ярмарке, а, неудачник? Циркач предложил тебе побороться с медведем! Медведь только и успел на тебя рявкнуть, как его оттащили за цепь!

Стражники уже не прятали улыбок, и Александэр в ярости взвизгнул:

— Да задушите её, наконец!

Ханна так и не успела сделать второй, такой нужный шаг, но дальше тянуть было нельзя. Она бросилась вперёд, выхватывая стилет.

Начальник стражи качнулся ей навстречу, чтобы закрыть бургомистра собственным телом. Может, и не хотел, но работа его была такой — защищать всякую дрянь.

Он промешкал совсем чуть-чуть. Но этого промедления хватило, чтобы между начальником стражи и Ханной соткался из воздуха смуглый мужчина в кольчуге на кипенно-белую шёлковую рубаху.

От него шёл яркий свет и горячий жар, и Ханна отлетела назад, отброшенная не чьей-то рукой, а невидимой силой.

Она замерла, тяжело дыша, с ужасом разглядывая чужака с чёрными распущенными волосами и глазами, как два рубина.

— Глубинный демон! — выдохнула она.

Пришелец даже не посмотрел на Ханну. Он стоял к ней боком. Ему было куда интересней щупать горящими глазами испуганных стражников, посиневшего от ужаса Александэра и оторопевшую ведьму.

Ведьма беспомощно шевелила губами. Вряд ли она даже во времена своей силы видела так близко глубинных тварей нижнего ада, разве что чертей да мелких бесов.

— А вот и ужин! — провозгласил демон, ласково улыбаясь начальнику стражи.

Здоровенный мужик тут же безвольно опустился на колени, словно ему подрубили ноги. В глазах его застыла такая покорность неизбежному, что Ханна вскрикнула:

— Стой!

Демон повернул голову, и его взгляд прожёг тело Ханны до самых пяток.

— Ты — жена этого бледного? — Он указал на Александэра.

Ханна кивнула, сдерживая нервную дрожь.

Раздался стук падающего тела. Это Александэр потерял сознание от испуга.

Ведьма рядом с ним устояла, только подняла руки в охранном знаке.

Вот сейчас Ханна не назвала бы мужа трусом. Его противником была настоящая адская тварь. Она видела их на картинках. Именно эти твари чуть не пожрали людей тринадцать веков назад, когда мир людей был отдан под управление Сатаны.

Демон пылал, освещая тюрьму светом, что проникал сквозь тела и стены.

Ханне казалось, что она видит — вот душа начальника стражи, такая тёмная и грязная, выбухает над телом, дрожит и извивается, предощущая страшную муку.

Человеку хватило уже того, что демон назвал его ужином. Он умирал сам.

— Нет! Не надо! — прошептала она. — Не трогай его!

Её поразило внезапное безволие такого крепкого стражника.

Она боролась сейчас не за него, а против той страшной силы, заставляющей человека встать на колени и покорно ожидать смерти.

Демон улыбнулся женщине.

Несмотря на весь источаемый ужас, он был и ужасно красив. Как самый лучший и самый желанный мужчина.

Лицо и тело его были совершенны, голос благозвучен, поза дышала силой.

— Этот мягкотелый хотел убить тебя, смертная, — произнёс он ласково, и в животе у Ханны вдруг стало пусто. — Он взял бы тебя за голову и свернул шею. Я вижу это в его мыслях. Зачем ты заступаешься за него?

Демон говорил доброжелательно и разглядывал Ханну с обычным мужским любопытством, заставляющим мышцы её сжиматься.

Она никогда не ощущала такого теснения в груди в присутствии даже самых галантных мужчин, только наедине, когда разглядывала гравюры рыцарей в старых книгах.

— Стражник не более грешен, чем все остальные, — пробормотала она, ощущая, как сохнет в горле и дрожат колени. — У него есть старая мать, кто будет её кормить?

Демон вгляделся в бледное до синевы лицо начальника стражи и кивнул:

— Да, ты права, смертная. Он недавно обрёл мать с помощью колдовства… — Демон прислушался к чему-то неведомому другим и расхохотался: — Ай да черти! Какие выдумщики!

Начальник стражи стоял перед ним на коленях, не поднимая глаз. Пот стекал по его лбу и шее и падал на пол капля за каплей.

Человек ждал смерти, не реагируя ни на слова демона, ни на его смех.

Два его более молодых собрата застыли, словно две статуи. Как будто бы они потеряли сознание, но не упали.

Другие заключённые тоже почуяли исходящий от демона ужас. В тюрьме стало тихо. Только ведьма шлёпала губами, пытаясь произнести охранную молитву.

— Встань! — приказал демон начальнику стражи. — И подними вон того! — Он указал на лежащего без чувств Александэра. — Смертная права — на ужин надо выбирать самых порочных из мягкотелых, они легче ложатся на желудок.

Демон улыбнулся и, видя, что стражник так и стоит на коленях, возвысил голос:

— Встань, я сказал! И приведи в чувство того, расшитого!

Говорят, что иные и на эшафот восходят вприпрыжку. Но встать с колен начальнику стражи удалось не враз.

Он справился. Он был хорошим бойцом.

Поднялся, держась за решётку, доковылял до Александэра. Сел рядом с ним на пол. Стал хлопать по щекам, пытаясь привести в чувство.

Ханна стиснула рукоять кинжала: неужели дочереубийца не сдох от страха?

Глава 7. Выбор

«Умри же, умри» — молилась Ханна.

Но бургомистр открыл глаза.

Демон ухмыльнулся, и камера вдруг осветилась так ярко, что у Ханны потекли слёзы.

— Я — Ангелус Борн! — провозгласил демон громко и пронизывающе, и стены подвала угрожающе дрогнули, отзываясь его словам. — Я новый владыка вашего мира! Я бился за него с Сатаной и победил. Сейчас я желаю посмотреть на того, кто хотел сесть на трон повелителя людей. Встань же!

Александэра словно подбросило.

Теперь он стоял на ногах, но дрожал так, что напоминал Ханне тряпичную куклу.

— Почему ты решил, что достоин трона, смертный? — спросил демон с усмешкой.

— Я… Я п-пра… правитель по крови! — проблеял Александэр, тщетно пытаясь возвысить голос.

— А что, у родственной крови какой-то особенный вкус? — уточнил демон ехидно.

— Е… Есть п-п-права на-на-следования… — Александэр начал заикаться от страха.

— Они не соблюдаются в вашем мире, — отрезал демон. — Так что права по крови мы отметаем. Какие ещё права ты можешь предъявить на трон, человечек?

— Я… Я… — лепетал Александэр.

«Сейчас он скажет, что отдал за право сесть на этот проклятый трон дочь! И демон признает это законным! — поняла Ханна. — Для демона душегубство — обычное дело…»

— Он убийца! — выкрикнула она в бессильном гневе. — Он продал душу дочери за право наследовать трон! Радуйся, он — такая же тварь, как ты, демон! Только вы, адовы твари, можете продать родное дитя! Если бы у тебя были дети, ты и тогда не понял бы горе матери!

— У меня есть дочь, — нахмурился Борн, резанув Ханну глазами.

— Наверно, ты хорошо пообедал ею сегодня! — огрызнулась она, глотая слёзы.